говорами Смоленщины; после слова казинчык отмечается, что оно было распространено в XIX и в начале XX в., а потом постепенно вышло из употребления; при слове крынка говорится, что оно встречалось главным образом в местностях со старообрядческим населением и т. д. Приведение всех слов одного значения под одним словом не нарушает алфавитного порядка и не представляет затруднений при пользовании словарем. Наоборот, концентрация всех слов одного значения в одном месте весьма важна для выяснения влияний на словарный состав говора и путей распространения этих влияний. 2. В тех случаях, когда прямое значение слова в выражении неясно, дается комментарий, проливающий свет на прошлое этого слова и всего выражения. Например, заткнуть верх — выражение, давно утратившее свое реальное значение и в настоящее время непонятное. Употреблялось оно в то время, когда для выхода дыма из печи в крестьянских избах проделывалось отверстие в стене (к которой прилегала печь), закрываемое после топки так называемой «затычкой», отсюда и заткни верх. В 80-х и 90-х годах XIX в. и позднее распространено было выражение хоть верх заткни (о неумелом человеке), но прямое значение его уже было забыто; или слово проб, которое было совершенно непонятно уже в 80-х годах XIX в., хотя весьма часто употреблялось и гораздо позднее в выражениях: хоть пробу крычы, пробу кричу — «замуж хачу». Значение слова проб становится ясным из сопоставления его с польским proboszcz 'приходской католический ксендз'. Отношение к ксендзу в XVI— XVII вв. и позднее в среде крестьянского и городского населения (советник и руководитель в житейских делах) объясняет происхождение приведенных выражений и указывает, что слово в выражении может жить и после того, как прямое значение его забыто. 3. Рассматривая «Словарь народных говоров Западной Брянщины» как источник для изучения истории словарного состава говора, необходимо учитывать, что слова какого-нибудь говора в известной своей части, преимущественно в бытовой, существуют не изолированно в нем, а встречаются и в других говорах. Так, говоры Западной Брянщины имеют точки соприкосновения главным образом с говорами Курской, Орловской и Смоленской областей и дают возможность судить о направлении внутренней миграции населения или колонизации. Отсюда вытекает необходимость сравнивать словарный состав народных говоров Западной Брянщины с лексикой других русских говоров. При разрешении этого вопроса использованы «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля и «Труды Московской диалектологической комиссии». Таким образом, лексические материалы, предлагаемые «Словарем народных говоров Западной Брянщины», приобретают известного рода полноту и разносторонность. Приведем примеры: АБАБАК а) гриб-подберёзовик (Ушаков); Даль: Пскв., Рязн., Калин., Влдмр., Кирв.; ТМДК: Нвгр., XII, 58; Влгд., XI, 77. В XIX и начале XX в. можно было слышать и ПАДАБАБАК (преимущ. в городской речи): Во кольки падабабкау нашли (Лыщичи); б) куча Гречихи (Ушаков). ' АБОРА завязка у лаптей. ТМДК: Рязн., X, 121; Орлв., X, 97. БРЫД чад, дым, действующий на зрение* гарь; Ой еки ў бани брыд! У си воны павыеў (Витемля); Даль: южн, запд.; Пскв.; Нечаев, 112. 2 2. Зак
44 👁